Однажды,
просматривая старые номера журнала «Морской сборник», я увидел странную карту,
где все, даже название ее — «Голубиная карта», — заключало в Себе тайну. Как
голуби, обыкновенные, мирные птицы, подумал я, могут быть связаны с морскими
сражениями и неприятельскими эскадрами? А когда Прочитал пояснение к карте (я к
нему еще вернусь), то вспомнил занятную инструкцию М. Ломоносова. В 1765 году
он наставлял путешественников, отправляющихся на восток Северным Сибирским
океаном: «Для признания в близости земель взять со Шпицбергена на каждое судно
по несколько воронов или других птиц, кои на воде плавать не могут, и в знатном
отдалении от берегу пускать на волю. Ибо когда такое животное увидит землю, в
ту сторону полетит; а не видя земли и уставши опять на корабль возвратится». Об
этом свойстве птиц знал, оказывается, еще «благочестивый человек по имени Ной»,
который поставил ворона на довольствие в свой ковчег. Желая узнать, высохла ли
земля после потопа, он выпустил его, но тот возвратился. Прошло время, настала
очередь голубки, которая и принесла в клюве знаменитую маслиничную веточку...
Мне захотелось узнать
подробности морской птичьей службы, забытой ныне. Но книг по этой теме найти не
смог. Пришлось искать в многочисленных старых журналах.
...Морская голубиная почта
возникла в конце XIX века, когда появились крупные боевые флоты и возникла
проблема связи Между судами эскадры, а также между кораблями, находящимися в
море, и берегом. С целью координации действий.
Что же заставляло почтовых
голубей в столь непривычной обстановке находить дорогу домой? Считалось, что
этих птиц пугает однообразие морской поверхности, а может, морские испарения
оказывают влияние на их нервную систему. Но коль скоро голуби попадали на море,
они сразу же устремлялись к берегу. И пролетали, не отклоняясь при
благоприятных условиях от прямого пути, десятки и сотни километров.
Каждая партия «почтальонов»
состояла, как правило, из пяти птиц. Кормили их за два часа до полета. Листок с
депешей заключали в гусиное перо, подвязывали под крыло или хвостовые перья.
Вес письма не превышал одного грамма. В 1871 году впервые была применена
микрофотография. Сообщения переводились на пеликюли — тоненькие пластинки,
состоящие из слоев коллодиона и желатина и легко свертывающиеся в трубочку.
Позднее их стали называть голубеграммами. Легкость пеликюль была такова, что к
голубю подвязывали до 18 штук. В 1918 году в Германии был изобретен
микроскопический фотоаппарат, вмещающий 30 малых пластинок. Аккуратно подвесив
аппарат к грудке голубя, можно было получить снимки маршрута его полета на 15
километров. Это уже была не связь, а воздушная разведка с помощью голубей.
Конец прошлого века был,
видимо, временем расцвета голубиной почты. В Средиземном море наиболее важная
морская голубиная станция располагалась на Сицилии. Летом 1885 года голубятни
Рима и острова Маддалена, расположенного к северу от Сардинии, обменялись 48
«почтальонами». Несмотря на плохую погоду, все птицы вернулись. В Америке
торговая палата города Сан-Франциско собиралась установить плавучие голубятни
на своих коммерческих судах, плавающих в Тихом океане. Связано это было с
частыми кораблекрушениями у берегов Калифорнии. Голубь долетал с места бедствия
до города за полчаса-час. На острове Сейбл, имевшем дурную репутацию «кладбища
кораблей», также была организована голубиная станция для приема сигналов о
спасении с проходящих кораблей.
Россия и Германия проводили
опыты крылатой связи в Балтийском море. В Швеции пытались выяснить, влияет ли
на «почтальонов» шум канонады во время морского сражения: «Шведские» голуби,
оглушенные, не взлетали. А вот «французские» довольно быстро привыкли к
барабанному бою и пушечным выстрелам. Полетав немного в море, они возвращались
на плавучие голубятни. В Испании птиц дрессировали преимущественно для полетов
вдоль береговой черты, используя крылатую связь для борьбы с контрабандой.
Наиболее грандиозный опыт был
поставлен во Франции где-то в середине 90-х годов. Между газетами «Petit
journal» и «Figaro» развернулась полемика о возможностях голубиной почты, в
частности, во время кораблекрушений. Чтобы не спорить впустую, редакции
зафрахтовали пароход «Манубия». На судно погрузили клетки с пятью тысячами
птиц, которые прислали общества голубеводов и отдельные любители. На крыло
каждой птицы ставили штамп. Были назначены поощрительные премии. В море голубей
выпускали большими партиями. Эти птицы никогда раньше не видели моря. Но,
оказавшись на свободе, они сразу разбились на стаи и быстро полетели на восток
— к берегу. Спор был решен в пользу голубиной почты.
Предприимчивые судовладельцы
быстро освоили этот вид связи. Каждый пассажир на корабле мог отправить письмо
на берег. Написанная на специальном бланке корреспонденция фотографировалась с
таким уменьшением, что прочитать ее можно было разве только с лупой. Три
экземпляра фотописьма — каждый в отдельности — герметически закупоривали в
трубочку, и три «почтальона» — а вдруг кто-то из них погибнет? — отправлялись в
путь.
А теперь немного о «Голубиной
карте», которая показалась мне столь таинственной и с которой начался мой
поиск.
Это — карта боевых учений. В
американском военно-морском училище в Аннаполисе специально содержали домашних
голубей, приучали их летать в Чезапикском заливе и находить дорогу к родным
местам. Снабженные голубятнями корабли превращались в морские «телеграфные»
станции, которые обеспечивали связь эскадры с берегом, а также с флагманским
кораблем.
Густая сеть голубиных станций
покрывала Атлантическое побережье страны. В водах постоянно курсировали
быстроходные суда-разведчики с голубятнями на борту.
Так вот, предположим, что
границу патрулирования судов-разведчиков пересекли неизвестные корабли.
Нарушители явно следуют к берегу. Однако число и вооружение кораблей, их
скорость и курс пока неизвестны. Разведчикам предстоит оперативно узнать все
это и, уклоняясь от встречи, передать информацию. Где-то через час стали
известны курс и численность противника. Морские и сухопутные штабы на побережье
и флагман эскадры получают голубеграммы с точными данными. Крылатый «телеграф»
приносит ответный приказ: северной эскадре держаться у Ньюпорта, южной —
следовать к Нью-Йорку. Осуществлена координация совместных боевых действий
южной и северной эскадр, нападение с двух сторон явится неожиданностью для
противника и решит исход боя.
Оставалось надеяться, что с
появлением противника все так и произойдет. О фактических действиях голубиной
почты в сражениях нам неизвестно...
В России голубеводство
развивалось слабо. Лишь благодаря отдельным энтузиастам в Москве, Киеве,
Одессе, Петербурге, Смоленске и Севастополе взлетали в небо крылатые посланцы.
В 1894 году члены Общества акклиматизации животных и растений издали небольшую
книжку «Голубиная почта». Это было скорее наставление для голубеводов, чем
рассказ о «крылатой почте». Однако авторы особо отмечали стремление русских
голубеводов «стать в непосредственную связь с Военным Ведомством с целью
предоставить своих голубей делу служения отечественной обороны».
В 1900 году было основано
несколько голубиных станций. Подобная станция действовала в период
русско-японской войны в Порт-Артуре.
В начале XX века радиотелеграф вытеснил голубиную почту.
Сергей Дроков, архивист
Журнал «Вокруг света» №3 (2606) | Март 1991
Источник: http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/2364/
|